Сосредоточение на каком-то одном предмете переводило его разум в форсированный режим. И тут уж результат был непредсказуем. Заноза рисовал иероглифы, полностью отдавая себя этому процессу, и они превращались в дайны.

Опасное искусство.

Как бы ни относился Хасан к Минамото, он отдавал японцу должное: тот никогда, никому не рассказывал о том, во что Заноза превратил обычную каллиграфию. И о том, что научил Занозу убивать вампиров — не рассказывал тоже. А мог бы. Гордость учителя за ученика — чувство, которое трудно переживать в одиночестве.

Эти иероглифы, изображенные на одежде, заменяли «туман». Хасан уже знал их, каждую закорючку. Не в первый раз видел, и не в последний — и с каждым разом знаки работали все эффективней. Вот уже и Блэкинг на них попался.  

— И куда же ты собрался? От кого будешь прятаться?

— Да от всех. Отвезу тебя домой, и пойду. Рекогносцировка, знаешь? Там маги, — Заноза сделал большие глаза, — и крысы, и, возможно, китайцы. Не поручусь, но, по-моему, везде, где есть маги и крысы, без китайцев не обходится.

— Ты теперь веришь в магов?

— Не в настоящих. Мартин говорит, любой может научиться магии, получается, что это не магия, а… madre, не знаю. Методы использования природных и личных ресурсов, которые тут не в ходу. Не придумывать же мне термин специально для этого. Пусть будут маги. 

— На Тарвуд, значит, собрался? — Хасан поморщился. — Ты не слишком сильно полагаешься на свою маскировку? Маги… Блэкинг тебя сквозь все эти закорючки видит, а магам что помешает?

— Блэкингу на меня духи показывают. Не-не, Хасан, я тех магов изучил, они другие, не знаются с духами… — Заноза запнулся, взгляд стал очень-очень честным, — и они мне не враги. Пока что.

— Пока рекогносцировку не проведешь?

— Да ладно! Будто я когда-то палился в разведке!

— В Белграде.

— Там я за тобой следил, это не считается. 

Хасану не нравилось, что на Тарвуде есть места, куда Заноза не может прийти открыто, без риска нажить себе врагов. Не нравилось, что потенциальные враги называются магами — это слово подразумевало необъяснимые способности, непредсказуемую опасность. Не нравилось… ладно, ему во всем этом не нравилось только одно: то, что он сам не может попасть на Тарвуд достаточно быстро. Чтобы запустить телепортер дока Шермана, требовалось пятнадцать минут.

На пятнадцать минут больше, чем нужно.

— Уильям, дорогой, я, конечно, составлю тебе компанию в любой… рекогносцировке, но слово «прогулка», — Эшива плавно провела по ресницам кисточкой с тушью, — нравится мне больше.

— Потом мы обязательно сходим куда-нибудь, и это будет прогулка.

— А на Тарвуде? Почему нет?

— Потому что на прогулках не нужно маскироваться, и нет опасности нарваться на драку или перестрелку.

— Правда? Ты серьезно? — она отвернулась от зеркала, и улыбнулась так, что Занозе захотелось ее придушить, — в последний раз, когда мы гуляли…

— Не напоминай. Это была случайность.

— Ну, конечно, мой сладкий. Ты случайно сломал о того типа барный стул. Привинченный к полу барный стул, — уточнила Эшива мягко. — Так чем прогулка отличается от разведки?

— Тем, что в разведке мы не нарвемся ни на драку, ни на перестрелку, потому что нас никто не увидит.

— Абсолютно безопасно. Абсолютно. Идеальная прогулка, — Эшива пожала плечами. — Мы идем гулять на Тарвуд. Только, если серьезно, Уилл, тебе нужен кто-то, кто разбирается… в чем-то непонятном, да? Не гадалка. Не провидица. Даже не заклинатель духов.

— Маг.

— Да-а, — протянула Эшива с сомнением, — да, это слово подходит.

— Но магов не бывает. А ты ближе всех знаешься с тем, что можно было бы назвать магией.

— Только потому, дорогой, что ты не понимаешь, как работает мое гадание. Магия — это все, что тебе непонятно. Я постараюсь помочь, — она встала и подошла вплотную, — но ты не позвал бы меня, не стал бы ввязывать ни во что опасное, если бы это не было для тебя важно. А в моих дайнах и моих гаданиях нет ничего магического. Я могу не справиться.

— Посмотрим. Один я точно ничего там не увижу и не узнаю. Ты готова?

Эшива вместо ответа похлопала по висящим на поясе ножнам с танто. В абсолютную безопасность вылазки она все же не верила. Ну, и правильно. В Блошином Тупике могло случиться что угодно.

Тупик появился на месте старых укреплений, и когда-то он, действительно, был тупиком — две крепостные стены, современная и старая, отслужившая свое, сходились под прямым углом, отделяя его от города. Сейчас в старой стене, над ней и, возможно, под ней, хватало лазов. Застроившие Блошиный Тупик хибары подступали к стене вплотную, а на их крышах шла такая же жизнь, как на улицах внизу.

Такая же неприятная, сероватая, копошащаяся жизнь. Похожая на тараканье кишение в темноте.

— Ну, надо же, здесь почти как у нас! — умиленно шептала Эшива, оглядываясь по сторонам. — Так грязно, так тесно, так ужасно пахнет! Между прочим, Уилл, я чувствую свою печать, и она где-то недалеко. Ты спрятал Виолет здесь? Надеюсь, что не прямо здесь, не в этих трущобах? Это неподходящее для нее место. Но где-то рядом Даунтаун, не так ли? Она там?

Рука ее невесомо лежала на руке Занозы, походка была легкой и очень плавной, улыбка — милой. Со стороны они двое выглядели странно: молодая леди и панк с претензиями, но смотреть на них тут было некому. Эшива прекрасно умела наводить «туман», а Занозу скрывали от взглядов иероглифы.

В Даунтауне Алаатира по вечерам, когда закрывались офисы, и улицы оказывались в распоряжении ночных обитателей, тоже становилось грязно, тесно и пахло не очень-то. Но Эшива имела в виду индийские города. Контраст, между районами, населенными обычными людьми, и кварталами, где жили богачи и туристы. Есть чему умиляться, право слово!

— Скучаешь по родине? — светски поинтересовался Заноза.

— Неужели похоже, что скучаю? — Эшива помолчала. — Знаешь, там я почти богиня. Ты видел, как мне поклоняются цыгане, представь, в Индии так делают все. Все, кто посвящен, конечно. Но в Америке куда чище... и я слишком давно стала слишком американкой. Мне хватило Индии в сороковые, вот так хватило, — она чиркнула по горлу алым ногтем. — По родине лучше скучать, жить там не стоит.

Она убежала в Индию в тридцать девятом. Из захваченной фашистами Праги. Уверенная, что никогда не вернется в Индию, Эшива решила, что только в Индии и сможет найти безопасное убежище. Она не людей боялась, не венаторов, не других вампиров — она вообще никого не боялась, если уж на то пошло. Она испугалась поверить в реальность. То, что происходило тогда в Европе, слишком походило на фантасмагорию. Мир как будто провалился в кошмарный сон, и от того, что жизнь не утратила своей обыденности, кошмар становился еще страшнее. Эшива, все существование которой строилось на знании, что реальности не существует, оказалась не готова к этому. Она была владычицей снов и кошмаров, и вдруг люди заявили свои права на ее мир, стали наводить там свои порядки.

Понятно, что Эшиве срочно потребовалось вновь почувствовать себя богиней. Настоящей и единственной. Убедиться, что люди помнят свое место.

И увериться, что все вокруг — только сон. По-прежнему. Как всегда.

Заноза остался в Европе. Он не мог уехать. Никогда не умел убегать, зато всегда любил драться. И, видит Бог, тогда, в той войне, ему было за что драться и что защищать.

— А разве это не заразная болезнь? — голос Эшивы отвлек от воспоминаний, — взгляни-ка на тех детей.

Как раз на детей Заноза старался не смотреть. Улицы Блошиного Тупика — вязкая грязь, прогнившие деревянные мостовые, густой бурьян в щелях между тесно стоящими домами — были не тем местом, где их хочется видеть. Во всяком случае, если ты не родился в Индии. Их тут, однако, хватало. Дети бродили по улицам вместе с поросятами, бегали в компаниях мелких грязных собак, спали вповалку, прямо на земле, где посуше.